Умер Джером Дэвид Сэлинджер

17 января умер Эрик Сигал. «Компьюленте» перехватило горло, и она позорно отмолчалась. Позорно — потому что есть такая профессия — не молчать.

Только что стало известно, что 27 января умер Джером Дэвид Сэлинджер.

Умер Холден Колфилд.

Добавить к этому больше нечего.

За тот час, что прошел после визита электронного вестника, лучше всего молчалось о мальчике по имени Джеймс Касл, об утках в Центральном парке, о старике Спенсере, о тридцати пачках сигарет, о сорок одном квартале пешком, о вырезанной клавикорде, о слезе на красном поле, даже о рыбке-бананке. «Вот и все, больше я ничего рассказывать не стану. Конечно, я бы мог рассказать, что было дома, и как я заболел, и в какую школу меня собираются отдать с осени, когда выпишут отсюда, но не стоит об этом говорить. Неохота, честное слово. Неинтересно».

Самый молчаливый писатель прошлого века свою главную книжку написал о самой главной правде. Как поется в одной хорошей песне: «His hand has weakened at the moment of truth». «Господи, как я испугался. Помню, я скрестил руки на груди. Господи, как я испугался». «Я сидел один в баре, с пулей в животе. Все время я держал руку под курткой, чтобы кровь не капала на пол. Я не хотел подавать виду, что я ранен». «Он из тех, кто думает, что его будут считать бабой, если он не сломает вам все сорок пальцев, когда жмет руку». О правде, которую можно понять только молча, накручивая нью-йоркскую ночь на простреленные обидой кишки, отпуская грехи своей Магдалине и отказываясь платить ее сутенеру. Когда надо молчать, даже разговаривая с Фиби.

Нельзя играть слишком хорошо и правдоподобно, как Альфред Лант и Линн Фонтанн. Все равно что ставить на видное место чужие чемоданы, чтобы все думали, что они твои. Нельзя быть писателем, когда ты не пишешь книгу. Нельзя говорить, когда ты уже сказал. Сэлинджер понял это очень хорошо.

«Вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провел свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения. Но, по правде говоря, мне неохота в этом копаться». (1951 г., фото Bettmann / Corbis.)